Галерея «Дом Нащокина» родилась благодаря моей семье, с которой я счастливо прожила многие годы в обстановке семейного тепла, любви и высокого почитания настоящего искусства!

В этом галерейном заговоре, конечно, главными участниками были мой папа — генератор идей и, вместе с тем, настоящий Кулибин, который мог все; мама — вдохновительница многих наших безумных воспарений, человек с очень тонким вкусом и великолепной интуицией — и, конечно, мой старший брат, художник-оператор, человек невероятной творческой энергии!

Я была в панике: галерея — что это такое, как ее надо делать, кого выставлять, с чего начинать?! И вот вся моя семья, засучив рукава, начала работать! Папа, никогда ранее не занимавшийся издательским делом, сделал великолепный макет каталога к выставке Михаила Шемякина.

Эта была первая выставка галереи «Дом Нащокина». И все последующие 15 лет я с чувством гордости и счастья делаю каталоги наших выставок по папиному образцу.

В списке предполагаемых художников был и Дмитрий Краснопевцев, к которому в один прекрасный день я отправилась с предложением выставиться у нас. Он наотрез отказался: «Я уже старый и скоро помру! Выставками я не избалован! Да и эту не увижу — из дома уже давно не выхожу!» Я, конечно, приводила разные доводы. Со мной рядом была Паола Волкова. Она меня и привела к своему «Димочке» и тоже очень старалась его уговорить! Но все было напрасно! И вдруг он взял со стола папин каталог — это был «Михаил Шемякин» — и сказал: «Вот, если мне такой каталог сделаете, тогда выставку разрешу!» «Дмитрий Михайлович, я вам еще лучше каталог сделаю — вот увидите!» — я была счастлива и тем, что папин каталог решил все: согласие на выставку мы получили!

Собрав огромный материал, с которым я не знала, что делать, я пошла к папе, и он своей волшебной рукой раскидал, разбросал тексты, нашел прекрасные места для каждой работы и получился шедевр! Он не был похож на все предыдущие каталоги, он был особенный и очень подробный, с письмами, текстами, фотографиями! Как я жаждала показать его Дмитрию Михайловичу Краснопевцеву, желание доставить радость художнику и удивить его были моей мечтой! 31 марта 1995 г. его не стало, а каталог вышел спустя две недели… Он так и не увидел ни своего каталога, ни своей выставки. Но зато сколько людей приходило к нам посмотреть на его работы!

Первые годы галереи мы с папой, моим братом и мамой рука об руку создавали образ этой галереи. Тогда в Москве, в начале 1990-х, не особенно было понятно, какой должна быть галерея. Мой брат, будучи оператором, придумывал освещение, по всей Москве искал — тогда это была редкость — настоящее профессиональное оборудование, и выискал нам что-то такое, что служит и до сих пор. Мебель, интерьерные детали — это все он, из Бельгии они со своей женой Грет привезли нам настоящее профессиональное крепление для картин! Он все время что-то придумывал-сочинял, а я, самая консервативная и медлительная среди всей этой компании, не всегда поспевала, отставала и иногда не давала реализоваться бурному фонтанированию очень смелых идей моего брата, о чем я иногда жалела позже. 

Помню, перед открытием первой нашей выставки «Михаил Шемякин» зашел к нам знаменитый галерист Эдуард Нахамкин и, присвистнув, сказал: «Серьезный уровень!» Я безумно волновалась, буквально с ума сходила — первая выставка! «Какая классная экспозиция! — добавил он. — А кто делал развеску?». Ну, конечно, вся моя семья!

Потом об этом писали все газеты! На следующий день мы стали самой известной галереей Москвы…

«Папа, — кричу я в трубку. — Олег Целков привез картины из Франции, они такие огромные. Мы попытались их расставить — они нас задавили! Выставка проваливается! Я в ужасе!» Приезжает семья на своем стареньком «жигуленке», папа, стремительный, всегда первый, мама и брат — за ним. Поднимаются по лестнице галереи, и со своей очаровательной, полной спокойствия и уверенности улыбкой папа говорит: «Ну, какие же они большие? Отличные работы!»

За полночь все, дико уставшие, полулежим-полусидим на полу и оглядываемся по сторонам, а на нас со стен смотрят огромные, подсвеченные, яркие лица-морды с картин Целкова, такие живые и одновременно такие фантастические, и кажется, что они улыбаются нам… 

У меня много подобных историй. Во всех моих начинаниях, творческих, бытовых, во всем главном и неглавном в моей жизни, в жизни моего брата, моих детей всегда участвовала моя семья! Когда моей дочери исполнилось пять лет, я всем объявила, что она будет художницей. «Почему художницей, а не поэтессой, или певицей, или актрисой, в конце концов?» А я знала точно, что моя дочь будет художницей, хоть и водила ее по всем кружкам, искала ее таланты! И угадала! 

И когда она поступила в Краснопресненскую художественную школу, а затем в Суриковскую школу, а потом во ВГИК на художественный факультет — годами семья жила в едином порыве Настиной жизнью. Папа с мамой мчались через весь город, потому что что-то не получалось у Hасти, папа бережно оформлял каждую ее работу и годами хранил у себя в папке первые рисунки внучки, мы с мамой переживали проблемы возраста, художественные поиски, радовались успехам юного дарования… часами-годами все это обсуждалось по телефону… Мы все счастливо плыли на одном корабле под названием «Семья»! 

Недавно безвременно ушел мой брат, он был на пике своих творческих возможностей, ему было, что сказать этому миру! Я думаю, что еще все впереди — осознание его картин и так просто и гениально придуманного им течения «Политэкология». И я вижу в нем естественное продолжение лучших качеств нашей семьи! Щедрая широкая душа, талант без края, неуемная жажда что-то создавать, постоянное генерирование неожиданных идей и невозможность существования без работы. Когда ему удалили один глаз, это был страшный удар для него в первую очередь и для нас, родных! Художник, оператор — что он будет делать?! Кисточка двоилась и не попадала в цель! Продолжать «Политэкологию» стало невозможным. И вот однажды он приходит ко мне в галерею и говорит: «Есть идея! Надо пригласить хороших, известных художников и предложить им расписать мебель из ИКЕА». Так родилась отличная выставка «Мебель как искусство», в которой участвовали замечательные живописцы, впервые взявшиеся расписывать мебель: Рустам Хамдамов, Тонино Гуэрра, Татьяна Назаренко, Владимир Любаров, Виктор Башенин, Азам Атаханов и Андрей Пашкевич! Все были потрясены, как талантливо и абсолютно оригинально мой брат материализовал свою же идею! Но не очень многие знали, каких сил и какого преодоления ему потребовалось, чтобы достичь такого результата!

Наш корабль продолжает свое плавание. Настя Рюрикова-Саймс сейчас живет в Америке, где состоялась как художник-станковист и театральный художник. Она состоявшийся мастер и высоко ценится коллегами и критиками. 

Мой сын Кирилл Рюриков после долгих поисков себя встал на путь художника, чему мы все очень рады!

Его дочь Маша Рюрикова учится в Краснопресненской художественной школе, и, может быть, скоро появится еще один художник. 

В недрах нашей семья неожиданно родился новый художник Грет Ван Хаелст, жена моего брата.

И еще один представитель нашей семьи — Катя Иранкова-Леванти, моя племянница. Она росла и жила вдали от России — Чехословакия, Европа, Америка… Путь ее в искусство был трудным, но неумолимым и бесповоротным.

Есть одна важная черта, которая объединяет всех нас — это легкое, почти артистическое отношение к «презренному металлу»! Ничего не жалко подарить, если кому-то что-то приглянулось! Не считать деньги и никогда не быть их рабом! Вести себя так, как будто миллион в кармане! Работать не потому, что хорошо заплатят, а потому, что интересно — необходимо! И я тоже пала жертвой семейных традиций! Галерея не получилось коммерческой — победило искусство! Но я об этом не жалею, ведь и это тоже наши семейные ценности!

Наталья Рюрикова,

Директор галереи «Дом Нащокина»